Иллюстрации Ольги Ионайтис "Ночь перед Рождеством"

 

 

Ольга Ромуальдовна Ионайтис
Родилась 1 ноября 1965 года. Окончила Московский полиграфический институт, курс Д.С. Бисти. С 1996 года – член Московского союза художников, секция книжной графики, член Союза художников России. Также является членом Ассоциации художников г. Мытищи. С 1987 года работает в области художественного оформления детской книги. Оформила более 90 книг для детей и взрослых. Сотрудничала с издательствами: "Детская литература", "Малыш", "Олма-Пресс", "Терра", "АСТ", "Белый город", "Стрекоза", "Оникс", "Росмэн", "Лабиринт" и др. Постоянно работает для журнала "Детская Роман-газета". Некоторое время активно сотрудничала с агентством "ПИАРТ" - работала для зарубежных издательств, в частности, Южной Кореи и Франции.
Участница республиканских , городских и международных выставок. В 2008 году была участником Second Croatian Biennial of illustration. В 2009 году после выставки в Доме книги в Таллинне принимала участие в TALLINN ILLUSTRATIONS TRIENNIAL, получила диплом за иллюстрации к сказам Бажова. Награждена медалью "850 лет Москвы" за вклад в развитие культуры города. Помимо книжной иллюстрации делает станковые графические серии для детей и взрослых.
Работы О. Ионайтис находятся в музеях и частных коллекциях России и зарубежья (Германия, США, Южная Корея и др.). С 2001 года активно занимается пропагандой искусства книжной иллюстрации в России и за рубежом – организует выставки художников книги.

2.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.
11.
12.
13.
14.
15.
16.
Отсюда
Латунный месяц с юным озорством
Со звёздами играет в переглядки.
Как тихо ночью перед Рождеством,
Но, кажется, уже слышны колядки
И парубков веселый громкий смех.
На небе месяц дрогнул… Усмехаясь,
Проказник чёрт, невидимый для всех,
Схватил светило, дуя и кривляясь:
– Фу! Жгучий до чего! – и серп в карман.
Метель завыла. Сумрак непроглядный.
Ругнулся Чуб, что к дьяку на стакан
Был зван намедни:
– Чтоб тебе неладно!
Но всё ж пошёл... А зеркальцу, шутя,
Оксана молвит с восхищеньем:
– Глянь-ка,
Как хороша я!
Чубово дитя слыло дивчиной первой на Диканьке.
Поворотилась: – Ах! – и обмерла:
Во весь проём двери – кузнец Вакула.
И как же горячи его слова!
Румянец заиграл зарей на скулах…
– Люблю тебя, Оксана! Нет милей!
И только на тебе хочу жениться!
– Тогда достань, чтоб стала я твоей,
Мне черевички матушки царицы!
Сказала и с подружками гурьбой
Беспечно убежала на колядки.
Вакула от насмешек сам не свой
Рванулся прочь из хаты без оглядки.
Солоха между тем, принарядясь
И брови насурьмив, в цветастой шали
Горилкой с чёртом чокалась, смеясь.
В дверь стукнули…
– Кого несёт?
– Не ждали?
В снегу, как дед Мороз – пан Голова…
Чертяка – прыг в мешок и боком к стенке.
Пан чарочку успел едва-едва
Глотнуть и протянуть ладонь к коленке…
Молитвенно пропел в окошко дьяк:
– Солоха, открывай!
– Куда деваться?
– В мешок, пан Голова! (Вот жирный хряк!)
Заходьте, дьякон, будем разговляться!
Потом и дьяк нашел приют в мешке,
И старый Чуб, Оксаны строгий батька.
Ай, да Солоха! Каждый на крючке!
Вакула–сын мешки те разом хвать-ка,
И на мороз, гуртом! Каков силач!
Лишь тот, где сжался гость из преисподней,
Решил открыть…. Хвостатый мигом вскачь,
Да усмирён был волею Господней:
Вакула осенил его крестом.
– А чем чертёнок мне не Сивка-Бурка?
И оседлав рогатого верхом,
На нём добрался вмиг до Петербурга,
Посты минуя, прямо во дворец.
– Ох, красота-то! – парубок дивится.
Всё ярь да бакан… – онемел кузнец,
Снял шапку и упал у ног царицы.
– Да, не велите, матушка, казнить!
Изрёк Вакула, сердцем замирая.
– Но черевички, что на Вас, носить
Достойны ножки ангелов из рая.
– Я в людях простодушие ценю, –
Смеясь, царица молвит благосклонно.
– А башмаки… несут уже, дарю!
Надеюсь, что по сердцу дар мой скромный?
Рождественская ночь… и в облаках
Летит обратно, пыжится рогатый,
Несёт Вакулу…
Царский дар впотьмах
Каменьями сверкает... Возле хаты
Окончен путь.
– Ступай, чертяка, в ад!
Лозой его, чтоб впредь не появился!
А бабоньки по хутору гудят:
– Кузнец Вакула с горя утопился!
А что Оксана? Не узнать – бледна,
К нарядам и веселью безучастна,
В пропавшего Вакулу влюблена
И слёзы льёт, и без него – несчастна!
Тут он с подарком прямо на порог:
– Отдайте, батько Чуб, свою Оксану.
– Вакула, ты живой… помилуй, бог!
Согласна, дочь? Перечить я не стану.
– Вот черевички – царской красоты, –
Кузнец ей протянул, в душе ликуя.
– Не черевики мне нужны, а ты!
– Да, отвернитесь, тато, пусть целует!